| |
|
 |
- В Москве я даю интервью чрезвычайно редко и прошу журналистов заранее вопросы прислать. У меня есть великие примеры: Святослав Рихтер исключительно в письменной форме давал интервью, чтобы подумать над ответами. Понимаете, приходят иногда такие вот... девочки, ничего не смотрели, о моей работе не знают, мне становится скучно, я начинаю их учить... Я вообще к профессии отношусь серьёзно, и требую того же от всех людей, которые со мной связаны. В любом жанре: операторы, журналисты... С режиссёрами мы делаем фильм или спектакль – мы проживаем жизнь вместе. Тут нет места для этикета – драться так драться. И тогда в результате этой совместной работы получается Событие. А иначе – какой смысл?
На интервью для RussianUK Евгений согласился без колебаний, и даже опоздал на смешные для его звёздного статуса десять минут. Пока он стремительной походкой вёл меня по лабиринтам лондонского «Барбикана», пока мы садились за столик бара в холле театра, не привлекая ни малейшего внимания других посетителей, мне не очень верилось, что мой собеседник – один из самых знаменитых российских актёров, обладатель неприлично длинного списка наград в области театра, кино, стиля и сексуальной привлекательности, и ещё тот самый князь Мышкин – уязвимый, нервный, светлый, пугающе добродетельный, глубоко несчастный, любимый и гонимый. Князь Мышкин, за которого нам, современникам Миронова, можно не стыдиться перед Фёдором Михайловичем.
Его жизнь проходит в съёмках, гастролях, спектаклях, церемониях наград и административных хлопотах, связанных с руководством московским Театром Наций. Он небрежно отмахивается от вопроса о славе: «Бремени её я не ощущаю. Мне некогда даже задумываться об этом». Он признаётся, что небезразличен к вещам, но никогда не станет одеваться «как звезда, в кольца, колье, нечто блестящее и вызывающее». Он не ходит по московским светским раутам - «не люблю» и явно раздражается, когда я, оговорившись по Фрейду, называю Питера Штайна Питером Вайлем. Александр Солженицын был счастлив обсудить с ним его роли в кино и благословил его сыграть Глеба Нержина, своего самого автобиографичного персонажа. На гастроли в Лондон приехали несколько его поклонниц, которые, разделившись на группы, ходят на все спектакли и даже предлагают ему неофициальные рецензии на его игру в тот вечер. Он к их мнению прислушивается – за годы служения кумиру девушки стали настоящими профи. Я нервничаю под прямым взглядом хорошо узнаваемых светлых глаз и теперь уже в полной мере осознаю, что этот гладко выбритый мужчина тридцати с небольшим лет – не просто заезжая из Москвы знаменитость и «лицо из телевизора». Со мной за столиком сидит звезда. A-lister.
В «Барбикане» Миронов играет Самозванца в пушкинском «Годунове» в постановке британского режиссёра Деклана Доннеллана. Каждый спектакль – аншлаг. Несмотря на очевидные трудности, которые англичане испытывают с фамилией знаменитого русского царя – на афишах, билетах и программках слово GODUNOV было написано в трёх вариантах, ни один из которых не «попал» в транслитерацию русского оригинала.
Несмотря на сложный для иностранного уха пушкинский текст и до слёз приземлённый английский подстрочник, который зрителям предлагалось читать в виде бегущей строки над сценой.
- Я надеюсь, - говорит Евгений, - что сила нашей игры сделает плохой перевод не столь важным.
Он рассказывает, как в прошлом после «Годунова» к нему за кулисы в Лондоне приходили Рэйф и Джозеф Файнсы, а во Франции – Джульетт Бинош. Зарубежные звёзды восхищались потрясающей самоотдачей, страстью, с которой Евгений Миронов, Александр Феклистов, Авангард Леонтьев и другие участники труппы вечер за вечером воссоздают на сцене пушкинский шедевр о власти, возмездии и любви россиян к несчастным и юродивым.
- Они все спрашивали: как у вас это получается?! У них школа другая, техническая. Они играют с «холодным носом», не затрагивают сердце, поэтому спокойно могут один и тот же спектакль «работать» каждый вечер. А мы играем не щадя себя, это русская школа. Поэтому, наверное, многие талантливые русские актёры так рано умирают...
За его экранными и театральными характерами стоит непостижимая для чуждых актёрскому труду работа: поиск образа. Готовясь к роли Ивана Карамазова в театральной постановке «Карамазовы и Ад», Евгений ездил в Психиатрическую больницу им. Кащенко в Подмосковье, встречался с врачами, рассматривал художественные работы пациентов – в этой печально известной лечебнице, оказывается, есть музей. Князя Мышкина, который долго не складывался, он искал в тексте Достоевского, в работах предшественников в кино и театре, в музеях, в улицах Санкт-Петербурга, в спорах с друзьями-актёрами.
- С режиссёром «Идиота» [Владимиром Бортко – ред.] до начала съёмок я встретился два раза: первый раз в ресторане, где он «сделал мне предложение», и второй раз на примерке костюмов. Каждый раз по полчаса беседовали. А потом – съёмки, и я должен войти в кадр уже Мышкиным. Процесс дорогостоящий, всё снимается сходу. Редкие режиссёры, Алексей Герман, например, могут снимать один фильм годами.
Роль Мышкина принесла ему всенародную любовь, все мыслимые кино- и телевизионные премии России вкупе со званием Народного артиста и редкое, по его словам, чувство удовлетворения собственной работой: «в первой серии и небольшой эпизод - в четвёртой». Подобная строгость к себе выгодно оттеняет бескрайнее море похвал зрителей и профессионалов – его актёрской чуткости, попаданию в авторский замысел, удачным мелочам, собирающим образ, улыбке в правильном месте, самолично исполненным каскадёрским трюкам, - крупицам гениальности во всём, за что он берётся. Мы возвращаемся к Миронову ещё и ещё, будь то экранизация очередной классики, странный шпионский сериал «Апостол» или эффектный «Годунов» Доннеллана, где его Самозванец с совершенно неподражаемым презрительным смешком произносит слово «любовь» в монологе у фонтана, в ожидании возлюбленной Марины Мнишек. Принцу Чарльзу, с его знаменитым ‘whatever love means’ по поводу помолвки с молоденькой Дианой, есть чему поучиться у этого блестящего псевдопринца.
- Каждая роль для меня совершенно отдельна. Но в принципе, мне нравится играть людей несамодостаточных, страдающих, в чём-то ущемлённых... такие характеры интереснее. Если посмотреть на великих людей... Например, я, пока в Лондоне, пропадаю в Национальной портретной галерее. Очень интересно смотреть картины, когда знаешь судьбу автора. А она часто такая страшная... ну просто ужас! Портрет Рембрандта, например: ему всего 60 лет, а совсем старик. Такое несчастье в глазах! Он же разорился под конец жизни, переехал в еврейский квартал в Амстердаме и умер в нищете.
Я спрашиваю Евгения, нужно ли актёру, как художнику, выстрадать свои шедевры. Он задумывается. Аккуратно отпивает Red Bull из стакана, пожимает плечами и рассказывает анекдот из жизни великих актёров.
- Лоуренс Оливье и Дастин Хоффман снимались как-то в одном фильме [Marathon Man – ред.], где герой Хоффмана несколько дней ведёт подзаборный образ жизни. Когда Хоффман появился на съёмках бледным, с немытой головой и в засаленной одежде, Оливье спросил: «Дорогой друг, а вы играть не пробовали?!»
Моральное превосходство в этой знаменитой байке остаётся, несомненно, за Лоуренсом Оливье и в данном случае - Евгением Мироновым. Он говорит мне, что на afterparty после премьеры «Годунова» к нему подошла известная в британских кинематографических кругах кастинг-директор, которая сразу предложила ему работу в Лондоне.
Игра – работа, а что же жизнь? Неужели никогда не возникает соблазна сыграть в жизни – с коллегами, режиссёрами, журналистами, сотрудниками ГАИ?
- Можно было бы... но я этого не делаю. У меня плохо получается прикидываться не по работе. Лень, понимаете? Я так выкладываюсь на работе... Только вот, для меня это не работа... это моя жизнь!
Дилеммы жизни и работы в этой удивительной профессии, похоже, действительно не существует, будь то Рэйф Файнс, Дастин Хоффман или Евгений Миронов. Мы дарим им свою любовь, посвящаем фантазии, покупаем DVD и журналы с фотографиями и поднимаем рейтинги. А они нам отдают часть жизни, из фильма в фильм, из спектакля в спектакль. Даже как-то несправедливо получается. Уж не лукавит ли Евгений Витальевич? Возможно. Тем он, собственно, и знаменит!
Мария Кинг-Королева
