 |
|
 |
Я обычно мало чему удивляюсь. Не потому, что толстокожа от природы, а потому, что многолетняя сытая жизнь на Западе как-то не оставляет в душе места чудесному. Чудеса – там, где чего-то не хватает. Например, в детстве, когда еще не хватает опыта и цинизма, чудеса на каждом шагу. Случается и позже – в виде мелочи в прошлогоднем пальто, если с утра сигарет купить не на что, а денег взять ну совсем негде. Хотя банки, с их «authorised overdraft», и правительство со своей антиникотиновой параноей усердно топчут эти редкие вспышки чистого изумления, как колорадских жуков.
А тут, не поверите, шок. Представьте себе – давка. И не где-то, а в «John Lewis», где в будний день так легко заблудиться и умереть в одиночестве от обезвоживания. И не зачем-нибудь, а за шляпками. Я шляпки здесь вижу только на свадьбах и похоронах. И еще в журналах на обритой наголо Бритни Спирс.
У зеркал - не протолкнуться, у каждой дамы по шляпке на голове, по две-три в руках и еще одна между ног зажата, для сохранности. Манекены сверкают свежей плешью. Продавцы снуют туда-сюда с коробками, менеджер у касс руками размахивает, как постовой в час пик у сломанного светофора на Тверской. Содом и Гоморра.
У меня в таких случаях с реакцией полный порядок: пока сознание еще удивленно задирает брови, бессознательное уже с лязгом выпускает клешни и гребет под себя все, что гвоздем не прибито. Умыкнула у кого-то из-под носа шляпку, вернее – гребешок с притороченным к нему пучком соломы, воткнула за ухо и только после этого обратилась к сознанию:
- Чего это делается, а?
- Да тебе-то зачем, дурище... – Привычно затянуло сознательное.
- Скачки же. - Восторженно пропела леди справа, прикручивая к мозжечку сложную тюбетейку с хвостом.
- Аскот. Ladies Day! - Проскрипела дама справа, а, может, то колесо, что колыхалось у нее на голове.
Надо ли говорить, что в нужный день и в нужном месте мы с моей шляпкой и парой ее hand-made unique товарок, которыми в те дни сотнями торговал «Е-bay», вылазили из машины в чистом поле в милях семи-восьми от ипподрома.
Там, где еще разрешалось припарковываться припозднившимся гостям. Обстановка вокруг была чисто цыганская, шляпок не наблюдалось, а пожирающий бургеры безбилетный working class посматривал на нас с гнусными ухмылками. Даже скорее сквозь нас, на установленные там и сям большущие экраны, на которых жокеи и лошади вертели поджарыми задницами.
Но мы были хороши! Поверьте, если новая кофточка способна перевернуть судьбу вверх ногами, то шляпка на голове меняет тебя изнутри. Мы реально чувствовали себя отставшими от королевского обоза фрейлинами, когда пробирались к гудевшим вдалеке гигантским муравейникам трибун. Отставляли в сторону мизинчики, придерживая полы коктейльных платьиц. Брезгливо обходили киоски с хот-догами и очереди к каруселям. С репликами «oh, hello sweetie» перешагивали через наглых детей, норовящих сделать подсечку или, на худой конец, залепить в глаз сладкой ватой.
На билетах было написано «picnic area», но найти эту эрию оказалось делом чрезвычайно трудным. Труднее всего было, не потеряв достоинства, объясняться с немногочисленными служащими в желтых жилетах, которые на чудовищном английском норовили заслать нас в противоположных направлениях. При этом шляпки приходилось держать обеими руками, так как ветер поднялся нешуточный.
- Зонтик взяла, чучундра? – Ерничало сознательное.
- Прекрасная погода, не правда ли? – Безмятежно шелестела шляпка.
Picnic area оказалась отнюдь не оазисом, а кучкой деревянных столиков под тентами, у подножия трибуны со Светской Публикой. Экраны неустанно показывали Светскую Публику, увеличенную стократ. О! Там были шляпки, способные изменить не только отдельно взятую жизнь, но и судьбы целых народов. Там были платья, за которые можно было отдать всю свою многослойную душу с тяжелым жизненным опытом вдобавок. Коллективное классовое подсознательное глухо заворочалось под нашими недорогими соломкой и фетром, так что пришлось поторопиться с распаковкой «корзинки для пикника», которая входила в стоимость билета и обещала временное забвение под названием «Бутылка вина сухого итальянского».
- Между первой и второй... – Оживилось сознательное.
- Дамы, пора делать ставки. – Осадили шляпки, и, изящно стряхивая с каблуков навоз, мы отправились к ближайшему букмейкерскому навесу.
Разложенные перед нами веером буклеты с длинными колонками цифр и аббревиатур не очертили новых континентов на нашей карте мироздания. Пришлось действовать по наитию. Я поставила на всех лошадок, чьи клички начинались с буквы «М», мои подруги начертали крестики напротив самых романтических и самых нелепых имен соответственно. Чрезвычайно гордясь своими сообразительностью и осанкой, мы замерли в томных позах, предназначенных для каких-нибудь близоруких папарацци. Ветер приносил с трибун обрывки волнующих фраз «thoroughbred», «challenge Trophies», «His Majesty's Representative». Практически все, о чем там говорилось, нужно было писать с заглавной буквы.
Грянул выстрел. Раз семь, по количеству забегов, с перерывом приблизительно в сорок минут. Первым залпом было убито не успевшее окрепнуть бессознательное. Последний, контрольный, пригвоздил к мокрой земле наши надежды на мирную старость в окружении бесшумных лакеев в Котсуолде, белоснежную яхту в Брайтоне или хотя бы внеплановый полет в Москву. Мы ничего не выиграли.
Каждый залп сбивал в общую кучу-малу у барьера шляпки из picnic area и аристократической трибуны (хотелось бы сказать, в общую экибану, но не в моих принципах лакировать действительность). Прекрасные леди со вздувшимися от напора голубой крови жилами свистели, матерились, стенали. Когда табунчик всадников смерчем проносился мимо, крик поднимался такой, что сдувало перья с разгоряченных лиц. После каждого забега счастливицы убегали в очередь за выигрышем, в то время как мы...хм...остальные брели на свои места, чтобы отдышаться, и сидели там, сжав кулаки и угрюмо глядя в землю. Светская Публика, правда, отчаливала к себе на трибуну гламурно попивать шампанское под безразличный треп, но, я уверена, их бессознательное так же плакало тяжелыми слезами прачки, не получившей обещанный выходной. Поникшие шляпки выдавали их истинные чувства.
Ах, Аскот! Какую гамму чувств ты даришь людям, положившим свою жизнь под копыта условностей, и тем, кому не ведом конфликт сознательного с бессознательным! Как искуссно ты сближаешь классы, переплетаешь простую соломку и золотое шитье, одинаково будоражишь кровь, будь в нее подмешано шампанское «Дон Периньон» или яблочный сидр. Сколько современного смысла в твоих вековых традициях. Хотя... сказал же когда-то Оскар Уайльд, который знал толк в шляпках: «Выглядеть прилично и быть хорошо одетым – это необходимость. Копаться в смысле жизни – нет».
Т. Германова
