Монмартр и Монпарнас
Париж
фиолетовый,
Париж в анилине,
вставал за окном "Ротонды"
Владимир Маяковский
Одиночество Красной мельницы
Нельзя объять необъятное, как говаривал Козьма Прутков, поэтому каждый свой
вояж во Францию, который я совершаю по внутренней необходимости, а не по
житейской надобности, посвящен лишь одной теме. "Жизнь и смерть" — так был
назван мною предыдущий, во время которого я посетил три главных кладбища
Парижа — Монмартр, Монпарнас и Пер-Лашез, — когда почувствовал необходимость
побывать на могилах людей, повлиявших на мою жизнь. С некоторыми мне
посчастливилось встречаться, с другими мы разминулись во времени и
пространстве. Кто они? Марсель Пруст и Оскар Уайльд, Симона Синьоре и Сара
Бернар, Амедео Модильяни и Вацлав Нижинский, Эдит Пиаф и Жан-Поль Сартр, —
эти и некоторые другие великие люди уже прошлого и позапрошлого веков.
Тема последней поездки была повеселее, хотя места обитания всё те же:
Монмартр, Монпарнас. И я назвал её "Секс и творчество" — первое слово
предлагаю воспринимать только иронично. То, что происходит по вечерам на
Монпарнасе (плац Пигаль и Клиши) — это даже не секс, а индустрия по имитации
секса и выкачивания денег у наивных туристов, включая соответствующий музей. И лишь красная ветряная мельница Мулен-Руж напоминает нам о былой роскоши.
Но — обратимся к творчеству.
Что объединяет
Кандинского, Кокто и
Ленина?
Передо мной — легендарная "Ротонда" (La Rotonde) на бульваре Монпарнас,
105. В парижские кафе заходят вовсе не за тем, чтобы скоротать время,
перекусить или утолить жажду, сюда приходят для того, чтобы продолжать
интенсивную жизнь. А повелось это с тех времен, когда Париж не был столь
благоустроенным городом, как сейчас, — в 20-е годы в кафе приходили греться. Складывались компании завсегдатаев, многие из которых вошли в историю.
Французское кафе устроено как театр. Столики повернуты "лицом" к улице, а
летом и вовсе вынесены на тротуар под щедрое солнце. Посетители разглядывают
прохожих, прохожие с не меньшим любопытством заглядывают в тарелки
посетителей, что вполне допускает негласный договор. Облюбовал "Ротонду"
Пикассо, за ним следуют Шагал, Кандинский и угрюмый Аполлинер, который позже
напишет: "Монпарнас стал для художников и поэтов тем, чем раньше был для них
Монмартр: приютом для красивой и свободной простоты". Здесь Модильяни
сделает портреты почти всех знаменитых посетителей "Ротонды". Для друзей —
просто так, для прочих — в обмен на горячий обед или рюмочку полынной водки.
А молодой элегантный человек раздает поэмы, в которых Аполлинер высмеивает
снобизм, — щеголь называет себя Жаном Кокто. Вскоре в Париже появляются
"Русские сезоны", и легендарные Дягилев и Нижинский приезжают в "Ротонду",
чтобы заказать музыку молодым, почти неизвестным в ту пору композиторам,
таким как Клод Дебюсси, Сергей Прокофьев, Игорь Стравинский... Бывали здесь
Макс Волошин, Анна Ахматова, Владимир Маяковский, посвятивший кафе несколько
стихотворных строчек.
Ещё раньше "Ротонда" была и общеевропейской явкой анархистов, а за соседними
столиками с ними сидели Ленин и Красин. Доподлинно известно, что Ленину
довелось побывать здесь 12 раз, а Троцкий бывал чаще. Сегодня "Ротонда" —
современный ресторан. Другие клиенты, другие темы для разговоров, но
очарование этого места сохранилось во многом от тех давних дней, от обаяния
времени и людей, выбравших "Ротонду" своим приютом в бесприютном ХХ веке.
Там, где живет Жульет Греко
Монпарнас находится на севере, примерно на таком же расстоянии от Сены,
как и Монмартр на юге. Что-то не видать уличных художников на Монмартре,
прохладно. Зато, если пройти мимо знаменитых "сладких забегаловок" в
направлении предместья Сен-Жермен, которое ассоциируется с воспевшей его
Жульет Греко (так же, как Арбат с Высоцким), то мы окажемся рядом с уютным
Люксембургским садом. Здесь оживленно. Спешащие домой парижане то и дело
останавливаются перед огромными экзотическими фотографиями, прикрепленными
прямо к решетке сада. Жизнь далеких стран, запечатленная талантливым
художником, явно привлекает жителей столицы Франции. Сколько же разных
типажей можно здесь увидеть! Иногда спины и затылки завороженно смотрящих на
снимки людей становятся более выразительными, чем их лица. В этом вы можете
убедиться сами.
Бытовой сюрреализм
Удалось мне побывать и в парижском салоне в Маре на выставке нескольких
художников. Парижские салоны резко отличаются от английских private-view. Сюда приходят к ночи, много пьют и эмоционально обсуждают, но не картины, а
друг друга, притом за глаза. Мне поведали много интимных подробностей из
жизни людей, которых я видел впервые. А одна оригинальная и популярная, но
престарелая телеведущая, которую, как я потом выяснил, знает вся Франция, на
ломаном английском рассказала мне на ухо, что после болезни ей перекосило
все лицо, и этим объясняется её экзотическая одежда: восточная тюбетейка и
шарф, прикрывающий лик. Вот такой бытовой сюрреализм.
Но если вообще говорить о художественной жизни, то в этом отношении Франция
гораздо более интересна, чем консервативная Англия. Столько разных течений,
направлений, стилей, — и столько талантливых молодых художников.
Никита Ситников
