Безвкусица
Память — штука прихотливая. Вдруг отфильтрует в отбросы что-нибудь действительно важное, а задержит на внутреннем экране совершенно тебе не нужное изображение. Я не понимаю принципа отбора моей памятью эпизодов окружающей меня действительности. Сама ли это делаю, или какой-то невидимый режиссер фиксирует кадры для этого «кино» — Бог весть...
Но вот запомнилась же, запечатлелась, а сегодня с утра и вспомнилась лондонская жительница лет тридцати, встреченная мною в метро лет этак десять назад. Тогда многое для меня было новым и необычным, может оттого и врезалось в память. Я таких раньше не видела. В московском метро, во всяком случае, таких женщин я никогда не встречала. Вначале мое внимание привлекло обилие золотых толстых цепочек, увивавших ее тонкую шею. Невольно бросались в глаза и космы волос, непрокрашенных и непромытых. И полное отсутствие косметики на тусклом и бесцветном лице. Для москвички выйти без косметики из дома даже за сигаретами в ближайший ларек — это значит покрыть себя вечным позором. А тут — такая безоглядная уверенность в своем естественном праве выглядеть «натурально»!
Одета она была в черную кожаную куртку с золотыми позументами. Это уже была некая претензия на привлекательность объекта в целом. Значит, все же хочет, чтобы на нее обратили внимание, раз надела еще и блузку, расшитую блестящими стразами. Неприлично, конечно, разглядывать незнакомого человека, да я и не смотрела в упор, просто скользнула взглядом пару раз и, как говорится, сфотографировала: мини-юбка, обнаженные, красные от холода ноги, засунутые в блестящие золотые босоножки на высоченных каблуках...
Забыла сказать главное: на улице стояла сырая и промозглая лондонская зима. Лично я была в зимнем пальто с капюшоном. Но я, конечно, не в пример себя ставлю. Ибо есть у меня один знакомый поэт, который всегда ходит по Москве в грубом свитере домашней вязки в любые, даже самые трескучие морозы. И этим он всегда вызывал восхищение дам, и много раз женился.
Что же тогда меня поразило, о чем тут, собственно, речь? О вкусах ли, о которых, как всем известно, не спорят? Или все же о поразившей меня безвкусице? Красные от холода, тонкие цыплячьи ножки никак не сочетались со стразами и могучими золотыми цепями.
Нужно было пожить в Лондоне еще пару лет, чтобы убедиться, что такой сезонный и вкусовой дисбаланс во внешности и одежде — это не банальная безвкусица, а... стиль. И более того, стиль продуманный, выверенный. Я видела не просто помятую, невыспавшуюся и безобразно одетую женщину, а стилягу! Помешанную на том, чтобы любой ценой выделяться из толпы более благопристойных граждан, спешащих в свои офисы в душных костюмах из одной только боязни нарушить статусный дресс-код.
Эта случайная лондонская жительница была яркой представительницей моды протеста, породившей некогда знаменитые мини-юбки, а в наши дни татуировочное и пирсинговое безумие.
Теперь уже всем известно, что лондонская улица давно и успешно диктует моду самым раскрученным дизайнерам. Именно эти странно одетые молодые люди, выкручивающие руки любой попытке ввести их в берега, двигают прогресс и в области высокой моды, и в области высоких технологий текстильной и пошивочной промышленности. Кто тот безымянный гений, который первым вышел на улицу в драных джинсах, потому что мама отказалась их штопать, а купить другие было не по карману бедному жителю окраинного Ист-Энда? Теперь любая топ-модель сочтет за честь иметь такое рванье в своем гардеробе!
Так что, надо полагать, запомнилась мне эта крутая «пионерка моды» не случайно. А чем вкус отличается от безвкусицы не знают даже руководители дворцового протокола, специалисты по этикету королевского двора. Потому что за века медленно, но верно, менялся и сам протокол. Кто бы мог подумать, что королева Великобритании может позволить себе обнажить ноги чуть ниже колен! Эта нынешняя длина ее юбок, костюмов и платьев была когда-то революционной. И как, наверное, сопротивлялись консервативно настроенные хранители традиций британского королевского двора!
Вот и я себе порой напоминаю такого хранителя традиций: никак не могу избавиться от московских понятий о том, как надо выглядеть. И довольно часто попадаю впросак. Но не в Москве, как вы понимаете, где я бываю часто, а в стране нынешнего моего обитания, где я бываю еще чаще. Приведу примеры, которые могут пригодиться дамам среднего возраста, которые хотят вписаться в окружающую их среду.
Вообще-то, если посмотреть правде в глаза, я уже многого добилась в своих попытках мимикрировать под лондонскую толпу. Например, я уже почти так же безобразно и небрежно бываю порой одета, когда иду или еду в окраинный торговый центр, в полной уверенности, что там меня никто не застигнет врасплох, и никто никогда не узнает, как плохо я могу выглядеть в этих старых, растянувшихся брюках и застиранной любимой футболке. Без косметики, «без прически» (что под этим подразумевается укладка и лак, никому из россиянок объяснять не нужно!).
Но это сейчас, когда я уже перешла на игровое поле жительниц Лондона, свободных в дневное время. А по приезде сюда, я пыталась жить по своим вкусовым понятиям: обязательный макияж, стильная стрижка, укладка феном и приличная одежда из хорошего магазина и в хорошем состоянии — всегда и везде. Что иногда оказывалось лишним.
А ситуации были такие. В первый год нашего здесь пребывания нас с мужем пригласили на выступление в одно культурное сообщество на юге Англии. Я разволновалась: в чем быть и что надеть? Как выглядеть в старинном клубе, среди настоящих эсквайров, владетельных помещиков и их жен, я, мне казалось, решила правильно: темно-вишневый шелковый костюм с бархатными отворотами и манжетами — строго, дорого, красиво. И вот мы приехали в южное графство, нас встретил джентльмен в твидовом пиджаке. Все было как в книге или кино «Сага о Форсайтах». Но только до этого момента. Оказалось, что остальные участники встречи в уик-энд предпочитают заниматься спортом в этом же клубе и на соседнем гольф-поле. Они так и пришли на встречу — в свитерах, пуловерах и белых спортивных брюках. И на этом фоне именно мы, одетые строго и элегантно, выглядели белыми воронами.
Я люблю разглядывать эту фотографию: развалившиеся в креслах в непринужденных позах истинные джентльмены и на небольшом подиуме я — в неуместно нарядном костюме, в напряженной позе и с растерянным лицом. Они-то, конечно, ждали нечесаных и небритых интеллектуалов в потертых джинсах, иными тут писатели, как выяснилось, и не бывают, за редчайшим исключением.
Быстро сообразив и навсегда усвоив, что по уик-эндам англичане предпочитают свободные полуспортивные одежды (правда, из очень хороших магазинов), я перестала одеваться на воскресные парти в южно-английских поместьях, как на концерт в Большой театр.
Но тоска по нарядной театральной толпе меня не отпускает, когда я вижу, как на концерте в Барбикане житель Лондона в потерявшем форму свитере и брюках, пренебрегая наличием театрального гардероба, бросает меж креслами тертый, видавший виды дождевик или куртку. А потом, потряхивая немытыми волосами и закатив глаза, внимает небесным звукам, исторгаемым скрипкой Спивакова. Я бы так не могла. И уже, видимо, никогда не смогу. Мне было бы неловко. Я полагала бы, что оскорбляю своим видом и поведением само понятие «высокое искусство».
Как театр начинается с вешалки, так и человек начинается с того, что мы называем обобщенным понятием внешний вид. И давно усвоенные нами понятия о том, как нужно выглядеть, чтобы не оскорбить своим видом окружающих, часто вывезенные нами из родных палестин, делают нас легко узнаваемыми в любой европейской толпе. Может быть, мы тоже не хотим лишаться своей индивидуальности и дорожим ею, как та странная лондонская жительница, которая вспомнилась мне сегодня поутру.
Чем мы хуже?
Лидия Григорьева
