Лицензия на убийство
Недавно в британской прессе разразился скандал. Активистка по защите прав животных посмела воспользоваться лекарством, протестированным на этих самых бедных животных. Такое лицемерие совершенно непростительно и скорее всего борцы за права братьев наших меньших выбросят ее из своих рядов.
Когда я начинал свою карьеру в биохимии, я даже не знал о существовании подобного рода активистов. Животной жизни вокруг было много и она ничего не стоила. Виварий, на котором я трудился, буквально кишел грызунами. Серые твари носились по коридорам, вызывая приступы истерики у барышень. Белые "чистые" линии сидели по клеткам, с любопытством оглядывая и обнюхивая посетителей. Клетки были старые, местами прогнившие и тщательно выведенные альбиносы часто сбегали на волю, скрещиваясь с серыми сородичами . Иногда серые приходили сами к изголодавшимся белым самкам и умудрялись скрещиваться через решетку. Сбегали не только крысы, но также хомяки, черно-белые мышки и огромные кубинские тараканы, величиной со взрослую мышь. Все это непрерывно двигалось, шуршало, грызло наши реферативные журналы, гадило нам на лабораторные столы и боролось за жизненное пространство. Крысы постепенно научились открывать и пить воду, а по ночам они открывали газ, чтобы зашедший рано утром "страшный" (старший) научный сотрудник с сигареткой в зубах имел шанс ненароком взорвать чертово помещение. Этой жизни вокруг было так много, что мы не знали как с ней бороться. Слегка помогала старая полуслепая собака Белка, которая каждое утро аккуратно выкладывала на пороге 2-3 крысиных трупа, оправдывая свое надоевшее всем существование и визгливое поведение.
Когда я приехал жить и работать в Кембридж, я узнал что такое борцы за права животных. Я увидел по телевизору сожженные автомобили ученых из Хантингтона, что неподалеку от Кембриджа, разбитые окна их квартир. Увидел оцепления на Даунинг-стрит Кембриджа, где находится основной корпус университета, и самих борцов — странного вида, очевидно кем-то нанятых молодых людей с весьма серыми, но перекошенными ненавистью лицами. А также тех граждан среднего возраста, которые собирают подписи на площадях больших городов с требованием прекратить негуманные эксперименты и перестать мучить бедных зверюшек.
Пожив и поработав в стерильной от дикой жизни Великобритании несколько лет, я вдруг почувствовал, что эти борцы правы. Не умом осознал, нет. Просто почувствовал. Мне стало очень жаль убиваемых животных. По сравнению с кишащей жизнью родиной, я очень редко видел братьев наших меньших на просторах Туманного Альбиона. Все больше в зоопарках, за решеткой. Возможно, именно этот факт выработал во мне растущее сентиментальное отношение по отношению к несчастным крыскам и мышкам. Под влиянием этого смутного чувства, я сменил проект и стал работать на бактериях, поклявшись себе никогда больше не убивать несчастных тварей. Пытаясь продолжать этот логический ряд, я подумывал также об отказе от использования лекарств и о переходе к вегетарианству. Но каждый раз что-то мешало. То острая головная боль, то острый голод. Пытаясь примирить противоборствующие моральное и физиологическое начала, я решил чуть более глубже рассмотреть вопрос.
Начнем с того, что жизнь наших далеких предков была очень короткой. Они доживали лишь до 30 лет. А потом погибали либо от болезней, либо от хищников, либо от рук воинов противоборствующего племени. И это было ЕСТЕСТВЕННО и в полной гармонии с природой. Человек стал удлинять свою жизнь, осваивая орудия борьбы и научившись врачевать, постепенно все более отходя от состояния "быть частью природы", образуя свою собственную ноосферу. Удлинение продолжительности жизни человека повлекло за собой развитие наук и искусств, а также этики и философии. Живя дольше, человек получил не только многие блага, но также (вероятно, в виде кары) и "проклятые вопросы", над которыми билась и бьется метафизика. Вопрос об использовании животных в лабораторной практике относится к этому же разряду "неразрешимых" вопросов.
"Мыслители" разбились по этому вопросу на два основных лагеря. Деонтологи штудируют Канта и его категорический императив, согласно которому нельзя никого использовать как средство, включая животных, — забывая об основном противоречии этой концепции. А состоит оно в том, что правила обязательств могу конфликтовать друг с другом: например, высказанная вами правда может причинить кому-то боль. Как вы уже догадались, большинство борцов за права животных принадлежит как раз к этому лагерю и постоянно впадает в противоречие со своей философией, когда доходит дело до использования лекарств.
Апологеты другого направления называют себя телеологами или утилитаристами и в качестве духовных отцов называют английских философов Бентама и Милла. Согласно этой концепции, все, что ни делается, — все к лучшему, если преследует благородную цель улучшения качества жизни всего человечества. Как вы уже догадались, эта концепция не очень заботится о "слезинке ребенка" Достоевского.
Действительно сложный вопрос — насколько животные "равны" человеку в праве на жизнь и не получается ли, что, перефразируя известный афоризм Оруэлла, человек, который тоже есть животное, "более равен" в своем праве на улучшение собственной жизни за счет других животных, Над этим вопросом размышляли многие философы. Например, французский философ Рене Декарт утверждал, что животные не способны к членораздельной речи и, следовательно, являются простыми автоматами, без эмоций и чувств. Британские философы отличались большей демократичностью в этом вопросе. Дэвид Юм уверял, что у животных есть мысли о намерения, а Джереми Бентам считал, что главное вовсе не способность животных думать, а способность страдать. Ф.Энгельс вообще пошел так далеко, что провозгласил животных во всех эмоциональных проявлениях равными человеку, кроме, естественно, способности логически мыслить. Да еще клеить ярлыки есть тоже сугубо человеческая привилегия ("Гараж").
Из более современных мыслителей по этому вопросу часто упоминают Питера Сингера, который в своей работе Animal Liberation рассуждает о том, что главными отправными пунктами в вопросе об использовании животных в опытах должна быть их способность ощущать боль и страдать. Сингер утверждает, что большинство исследований на животных причиняют им неоправданные результатами страдания и, следовательно, должны быть прекращены. Соответственно, все мы должны стать вегетарианцами и даже отказаться от домашних животных. Сказать по правде, в его словах есть доля истины. Сколько животных забили на моих глазах впустую, без особой нужды, из-за плохого планирования или неграмотной постановки эксперимента.
Британия хвалится более высокими стандартами в обращении с животными по сравнению, скажем, со странами третьего мира, либо же со странами бывшего СССР, где по английским понятиям царит в этом плане полный произвол. Чтобы работать с животными в Великобритании необходимо получить специальную лицензию — во-первых, на проект в целом, во-вторых, персональную, чтобы непосредственно работать с животными. Процедура умерщвления животных в Британии очень осложнена и, помимо выдачи лицензии, сопровождается многочисленными записями в книгах и страхом перед вездесущими проверяющими, которые, обнаружив неточность в записях, обязательно вызовут нарушителя в суд. А там, глядишь, уже маячит тюрьма... В то же время, я должен отметить (из личного опыта), что все эти административные рогатки на деле не улучшают, а ухудшают обращение с животными. Очень редко в ученом сочетаются качества садиста и исследователя. Примерно как на войне: психопаты, получающие удовольствие от убийства, составляют лишь 2% от воюющего состава. За 7 лет работы в отечественных НИИ я ни разу не видел выродков, которые бы убивали животных из садистских побуждений или каким-то извращенным образом. Для большинства, если не для всех исследователей, убийство животного это неприятная необходимость, но которая должна выполняться. Конечно, все это держится исключительно на совести людей. Но, как ни странно, держится. В Великобритании совести не особо доверяют и предпочитают разработку строгих законов-предписаний так называемого "гуманного убийства". Фактически, животных убивают так же, как и на нашей родине. Ничего тут более гуманного нет — та же дислокация шейных позвонков и декапитация. Однако, имеется, например, важное "гуманное" предписание, что если животное испытало боль его необходимо умертвить. Этот вопрос весьма сложный и неоднозначный. Если у животного берется кровь из хвостовой вены, оно испытывает боль и страдания? Вероятно. Но вряд ли больше, чем человек, сдающий кровь на анализ. Нужно ли после этого убивать животное как испытавшее страдания и мучения? Будет ли это более гуманно, чем оставить его жить? А если животному ввели лекарство через зонд и наблюдают процесс мочеиспускания? Опять сложно. Гнет мутных предписаний и бумажек, которые никто толком не в силах изучить создает несколько паническую обстановку, которая сковывает исследователя, не говоря уже о постоянном страхе перед активистами, которые могут и дом поджечь и пристукнуть ненароком. В итоге многие люди, защитившие диссертации на животном материале, вообще не умеют обращаться с животными и опасаются их даже в руки брать. Я лично наблюдал как один очень "опытный" аспирант боялся зарезать крысу и попросил специально обученного человека это сделать. А когда крысу зарезали, он минут 10 искал пинцет. Я ему сказал, что труп можно уже спокойно выбрасывать, все что он хотел изъять, давно протухло, но он оптимистично вскрыл животное и продолжил "эксперимент", который, конечно, оказался неудачным.
С другой стороны, следует отметить, что на Западе и, в частности, в Британии эксперименты на животных все больше вытесняются тестами на культурах клеток и компьютерными моделями, которые не вызывают никаких треволнений в обществе. Использование животных, однако, остается неизбежным для огромного большинства решаемых наукой задач.
Интересно проанализировать некоторые доводы борцов за права животных. Так например на сайте SHAC представлены так называемые научные факты, которые по идее должны повергнуть читателя в состояние полного уныния по поводу использования животных и обратить его в борца за их права. Например, такой факт: "Эксперименты на крысах лишь на 37% эффективны в установлении причин рака у человека. Бросание монеты было бы более точным методом". Неужели опыты на животных, позволившие расшифровать механизмы диабета, ишемии, механизмы работы генов и многое другое можно было заменить простым бросанием монеты? Эксперименты на животных обеспечивают исследователей массой информации о механизмах болезней, о токсичности лекарств, о работе генов, о механизмах старения и многом другом. Хотя несомненно справедлива другая цитата того же сайта: "Непреодолимая дилемма любой животной модели человеческой болезни состоит в том, что она никогда не отражает ситуацию в человеческом организме с полной точностью". И это действительно так. Но далеко не каждый исследователь может проводить опыты на добровольцах или на себе, как это делали некоторые самоотверженные ученые. Животные остаются незаменимыми помощниками исследователя-биолога и клинициста-токсиколога.
Возвращаясь к "проклятым" вопросам-последствиям долгожительства человечества, хочется вспомнить еще один из той же обоймы — в чем смысл жизни? Неестественность постановки этого вопроса живым существом лишь подтверждает некоторую искусственность слишком долгой продолжительности жизни людей. Большинство из нас не знает, что делать со своей жизнью после 30 лет. Романтические устремления юности заменяются суетой. Чем больше суеты, тем легче забыть об основном вопросе — зачем я живу. Фактически, кроме заботы о потомстве, у человека нет другой цели в жизни, а только успешное поддержание обмена веществ. Именно для этой цели мы убиваем братьев наших меньших. Чтобы поддерживать свой обмен веществ как можно дольше и успешнее. Чтобы наслаждаться своей жизнью, мы отнимаем жизнь у животных. Жизнь по сути своей агрессивна и ассимилятивна, как сказал когда-то Энгельс — и он был прав. Вас не устраивает такой расклад? Вы имеет полное право умереть в мучениях и судорогах, не прикоснувшись к лекарству, протестированному на животных. И это будет честно и справедливо.
Андрей Суходуб
