От пионерии до Британской империи, или Клятвы просто так не забывают!
Последний раз я давала клятву в 10 лет. В холодный и дождливый осенний день нас привезли в музей Ленина на Красной площади, ввели в огромный зал с серым ковром и портретом Ильича в натуральную величину, выстроили в линейку и в общем порядке приняли в ряды пионерской организации имени В. И. Ленина. Нестройными детскими голосами мы торжественно обещали блюсти верность идеалам КПСС, хорошо учиться, уважать товарищей и стремиться в недалёком будущем стать достойными членами комсомольской организации Советского Союза, а дальше, глядишь...
Дальше нагрянула перестройка и поставила жирный крест на наших далеко идущих планах заполучить элегантный комсомольский значок вместо вконец опостылевшего, вечно мятого и ободранного по краям "кусочка алого пионерского знамени".
Восемнадцать лет спустя, в аккурат на прошлой неделе, мне вновь пришлось давать клятву. Опять нас ввели в холл с серым ковром и большим портретом на стене. Нам снова говорили, что нам оказана огромная честь и что мы несём ответственность за возложенные на нас обязанности. Как и в первый раз, мы выстроились в линейку, по очереди произнесли собственные имена, а затем хором процитировали слова клятвы и торжественного обещания. Главное отличие от первого раза состояло в том, что по окончании церемонии вместо красного галстука мне вручили документ. Я стала полноправной британской гражданкой.
К церемонии я подготовилась серьёзно, как настоящая пионерка-отличница: выучила наизусть слова клятвы и обещания, накрахмалила парадную белую блузку, и даже потрудилась над совершенствованием своих межзубных и дифтонгов. Накануне торжественного дня ко мне подходили знакомые и коллеги: "Волнуешься? Вся в ожидании?" Я изображала идиотскую счастливую улыбку и усиленно кивала: "Да, я безумно рада, жду не дождусь. Волнуюсь. Трепещу." Лукавила. Моё воодушевление гораздо больше относилось к факту получения паспорта и возможности поехать к подруге в Германию, по работе в Брюссель, или даже — страшно подумать! — в Нью-Йорк, просто положив в сумку паспорт и авиабилет, не тратя времени и денег на получение визы. Никак не удавалось выбросить с периферии сознания циничную мыслишку, что за удовольствие публично поклясться в верности Её Величеству я заплатила около 70 фунтов. Все "натурализованные" ранее друзья и знакомые истратили гораздо более скромную сумму на поход к нотариусу, получив, в итоге, тот же самый греющий сердце результат в бордовой обложке.
На утро был запланирован поход к дантисту. Не иначе как из природного великодушия и сострадания, зубных дел мастер засадил в мою челюсть особо щедрую порцию средства местной анестезии. Спустя три часа я поняла, что вся моя скрупулёзная работа над собственной артикуляцией и искоренением русского акцента отправились в блестящую хромовую урну, стоящую в зубном кабинете. Челюсть оказалась замороженной намертво. Не помогали ни энергичный массаж, ни отчаянное пощипывание, ни аутотренинг перед зеркалом. Слова клятвы, произносимые заплетающимся языком с проглатыванием половины звуков, были больше похожи на надругательство. "Меня не примут!" — паниковала сидящая внутри меня прилежная пионерка.
Всё действо от начала до конца занимает не более 30 минут и смутно напоминает регистрацию брака. Вас встречают приветственной речью, напоминая о важности и эпохальности события, далее следует произнесение клятвы и торжественного обещания хранить верность Её Величеству и демократическим идеалам — для многих условие несомненно более выполнимое, чем верность своему избраннику до гробовой доски. Свидетельство о браке заменяет сертификат о натурализации, а супружеский поцелуй — крепкое рукопожатие сотрудницы ЗАГСа. Вместо марша Мендельсона в конце церемонии вам дают возможность насладиться не менее торжественным британским гимном. По окончании официальной части власти графства Кембриджшир разорились на "неформальную" часть: чай-кофе и тарелку шоколадного печенья для новобрачных, то есть, новобританцев, и сопровождающих. За чисто британской чашкой чая (milk no sugar — thank you) я разговорилась с сотрудницей кембриджского ЗАГСа, которая вела церемонию. "Мы проводим церемонии раз в неделю, принимаем по 12-15 человек. Хотели бы добавить часть, где можно было бы немного рассказать о происхождении и культуре присутствующих, но часто бывает так, что эти 15 человек — из пятнадцати разных стран. До вечера пришлось бы оставаться!" После этого дама похвалила мой английский и жизнерадостно посетовала на неспособность англичан учить иностранные языки. Может быть, ей пришёл на ум конфузный эпизод десятиминутной давности, когда она, намереваясь вручить сертификат молодому человеку из Индии, беспомощно глядя ему в глаза сказала: "Вот вы, пожалуйста. Я даже не возьмусь произнести ваше имя". Мужчина не сдвинулся с места: "А вы попробуйте". Дама покраснела и сказала нечто длинное и малоразборчивое, после чего сертификат был успешно вручён к вящему облегчению обеих сторон.
На следующий день я разослала друзьям фотографию исторического момента. Через несколько минут ко мне прибежала подруга по офису, сидящая двумя этажами ниже. Она заходилась от смеха. "Ой, не могу! Это ты там с такой торжественной рожей стоишь? И портрет королевы на заднем плане? И тётка с тобой, такая важная, в костюме? Что ты там говорила-то? На Библии клялась? В верности? Королеве?! Oh, this is hilarious!" Видимо, мой обескураженный вид заставил её объясниться. "Я тебя знаю давно и хорошо. Ты нормальный, обычный человек, понимаешь? Ты моя подруга, как Кёрсти из моей школы в Йоркшире или Джерри из университета в Лидсе. Полноправный сотрудник, член общества и так далее. Просто такая же, как все мы тут. Они паспорт тебе дали — молодцы. Давно пора. Мы-то все не клялись, просто так получили, а ты чем хуже? Я не понимаю, почему ты должна через ЭТО проходить? Фарс..."
Тиффани была права в том, что ни особая церемония, ни паспорт как таковой не помогут нам стать более полноправным членом общества. Это не случается в одночасье. Мы, иностранцы, пришедшие в эту страну, над этим работаем не год, и не два. Мы хотим стать британцами. Решение приехать в эту страну и стать, в конечном итоге, её полноправными гражданами, было принято большинством из нас во вполне сознательном возрасте. Поэтому детище Дэвида Бланкетта — красиво упакованная формальность в виде "церемонии гражданства" — значимое и в каком-то смысле знаковое для нас событие. Мы искренне принимаем за честь и благодарим британское общество за тёплый приём. Возможно, каждый из присутствующих в тот день на церемонии думал о каких-то вехах своего жизненного пути и вкладывал свой, особый смысл в стандартные слова.
А я вдруг, во время написания статьи, осознала, что почти полностью помню слова пионерской клятвы, которая в мои годы печаталась на задней обложке всех школьных тетрадей. Видимо, теперь придётся примирить две своих ипостаси — может, проголосовать за британскую коммунистическую партию на предстоящих майских выборах?..
