От трагического к смешному - через политику и немного фарса
В моём родном подмосковном городке живёт около 50 тысяч человек. В нём восемь школ, три или четыре больших завода, два десятка детских садов, огромный больничный комплекс и несколько микрорайонов, в которых каждый год появляются всё новые квартирные многоэтажки. Катастрофа в Индийском океане смела с лица земли три подобных городка – жителей вместе с домами, лодками, деревьями, кошками и собаками... На новостных кадрах с вертолётов – километры руин, затопленных пляжей, поваленных тропических деревьев. На других снимках – затуманенные от горя глаза индонезийской женщины, которая уносит узелок скарба с обломков, ещё месяц назад бывших её домом. Прижимая к себе тёмные головки сыновей, она думает о той минуте, когда её шестилетнюю дочку навсегда унесло море. Она не смогла удержать маленькую ручку в своей. Отпустила. «Это, - продолжает безжалостный голос корреспондента, - трагедия одной семьи. А теперь умножьте её не на сто и на двести – на тысячи, десятки и сотни тысяч».
За три часа до разрушительной волны цунами станции наблюдения в Тихом океане получили сигнал о землетрясении и сообщили властям Индонезии о надвигающейся беде. Власти информацию проигнорировали. Читая об этом, я почувствовала знакомую бессильную горечь. Расстояние до незнакомой островной страны как-то необъяснимо сократилось. А Таиланд оказался и вовсе рядом – подруга дрожащим голосом рассказала, что ровно за год до трагедии 26 декабря они с мужем проводили медовый месяц рядом с курортом Пукет. «Я каждый раз, когда новости включаю, боюсь – вдруг узнаю наш отель, по обломкам мебели, окружающему пейзажу, ещё чему-нибудь... Тогда я не смогу спать ещё несколько месяцев...» На этом месте наш разговор прервался. То, что последовало, выглядело как эффектный режиссёрский ход.
«Этот чёртов цунами, все теперь туда добровольцами ломятся, вон, у меня уже очередь образовалась,» - от неожиданности меня передёрнуло в кресле, как от слабого электрического разряда. Мы повернулись в сторону говорящего – коллеги, под начальством которого работают несколько молодых инженеров, специалистов в области водоснабжения. «Знаю я эти вещи, бывал. Вот увидите – через полтора месяца местные жители построят себе новые хижины и жизнь вернётся в нормальное русло. Или почти нормальное... Ну, может, через два месяца... Всё равно не понимаю, что за ажиотаж подняли вокруг... Всё журналисты стараются...»
Ответа не было. Мы, его ближайшие соседи по офису, с истинно британской сдержанностью стыдливо молчали и поспешили по окончании нападки на журналистов и добровольцев уткнуться в мониторы и сделать вид, что продолжаем заниматься собственными делами. Я до сих пор спрашиваю себя – почему? Может, нам стало стыдно за то, что у нас по позвоночнику идёт холодок ужаса от каждого вечернего выпуска новостей? Что мы ВСЕ, все 150 человек кембриджского офиса компании подписались на схему пожертвования части зарплаты в фонд помощи жертвам? Что мы скорбим вместе с коллегой, у которого в Таиланде погиб брат с семьёй? Как часто бывает, вечером того же дня, во время приготовления ужина, я мысленно составляла одну за другой гневные отповеди, которые могла бы произнести в ответ. Стоящее неподалёку радио негромким фоном доносило оживлённую дискуссию на Radio 4. Ухо случайно выхватило из словесного потока слова: “holiday” и “Tony Blair”. И тут я поняла, что должна была ответить коллеге. Мне нужно было посоветовать ему серьёзно заняться политикой.
Баронесса Фолкнер 26 декабря находилась на таиландском курорте Пукет с мужем и маленькой дочкой. С балкона своей квартиры они увидели, что с морем творится нечто совершенно необъяснимое, успели собраться и все вместе убежать на безопасное возвышенное место. «Когда мы, живые и невредимые, но парализованные ужасом, вернулись в Британию, я меньше всего думала о Тони Блэре и о том, прервал он свой отпуск, или нет. Тогда он ничем, понимаете – ни-чем – не мог помочь ни нам, ни тем несчастным, которые потеряли близких...» Слушая её, я поймала себя на странной мысли: «Наверное, она лейбористка. Муж её, насколько я помню, занимает некий пост в правительстве. Была бы она в партии тори, обязательно рассказала бы, как больно ей было узнать, что в то время, как стихия уносила жизни тысяч людей, в том числе британцев, наш премьер-министр грелся под египетским солнцем...» Цинизм, скажете вы? «Нет, выборы!» - отвечу я. В ближайшие месяцы из британской политики уйдут категории среднего и мелкого масштаба. Все ошибки станут роковыми, события – эпохальными, речи – историческими. Глянцевые журналы будут рассказывать об интерьере и гардеробе жены Майкла Ховарда – а вы знаете, что в молодости миссис Х была манекенщицей? Ведущие утренней программы Today с удвоенным азартом будут доказывать нам, что ВСЕ политики – лейбористы, консерваторы, либеральные демократы и даже, прости Господи, члены Независимой партии Соединённого Королевства – лгуны и пустословы, которые, в общем-то, совершенно никуда не годятся: ни в руководители страны, ни, что гораздо важнее, в достойные соперники им, зубрам от журналистики, Джону Хамфрису и Джиму Нохти.
Может, нас ещё разок побалуют скандалом об интимной жизни какого-нибудь министра. Надеюсь лишь, что им не станет Гордон Браун: я не готова в одночасье лишиться высокополитического шоу под названием «Как поссорились Тони и Гордон». Последняя режиссёрская находка – начать пресс-конференции главных персонажей одновременно, минута в минуту, но на разнесённых друг от друга географических территориях, была просто гениальна. Может, подумала я, они стараются не ради выборов? Может, они нас просто развлекают? Предоставляют, так сказать, light relief, необходимый любой нации в трагических обстоятельствах?
Наверное, исходя из подобных же благородных побуждений уважаемая газета Guardian не так давно посвятила свою третью страницу...угадайте – чему? Стихийному бедствию планетарного масштаба? Предвыборным политическим играм? Нет, холодно! Celebrity big brother. Скажу больше – прочитав статью, я полностью оправдала легкомысленный выбор темы. Моему изумлению не было предела. Корреспонденты Guardian находились в сходном состоянии.
Масляный портрет этой дамы занимает почётное место в одном из залов кембриджского женского колледжа Гёртон. В колледже дама преподаёт историю английской литературы. В её резюме значатся несколько книг, в том числе знаменитейшая The Female Eunuch, бессчётное количество рецензий и газетных публикаций. Она активно участвует в политических и общественных дебатах на Радио- 4 и Би-Би-Си-1. Она регулярно появляется в пятничном обзоре культурных событий в рамках Newsnight на Би-Би-Си-2. Она умна, резка в своих суждениях и остра на язык. Её любили, среди многих, голливудский актер Уоррен Битти и легенда английского футбола Джордж Бест. Она не скрывает своего весьма уважаемого возраста, но при этом не устаёт говорить об особо нежном отношении к юным и кареглазым представителям вида homo sapiens. Иногда её называют символической фигурой британского феминизма.
Даму зовут Джемейн Гриа. В эту пятницу вы вряд ли увидите её на Newsnight Review. Не отчаивайтесь - её сединами можно полюбоваться, включив телевизор пораньше, в 9 часов вечера, и нажав кнопку четвёртого канала. В надежде понять, ЧТО подвигло преуспевающего, остроумного, вполне известного профессора английской литературы дать согласие сделать своё ежедневное существование предметом нездорового любопытства широкой публики, я включила Celebrity Big Brother. Целый час я наблюдала, как г-жа Гриа мучается приступами тошноты на детских каруселях во время унизительного упражнения по добыванию пропитания. Как некий молодой человек с сильным региональным акцентом, изображающий Большого Брата, выговаривает ей за использование полотенца для рук в качестве половой тряпки и настаивает на её извинениях. Я страдала за неё, когда она признавалась тому же Большому Брату, что провела один из самых ужасных вечеров в своей жизни. Её жалкие попытки завязать дружескую беседу с собратом по «несчастью» - пожилым джентльменом, неуловимо напоминающим мне постаревшую версию инвалида-притворщика Энди из сериала Little Britain. После часа насилования себя сим жалким зрелищем, я так и не нашла мотивов за решением г-жи Гриа. Мне было стыдно и неловко. Студенты-то, студенты что подумают? А насмешки коллег из Newsnight Review? Сама же, сама презрительно заявляла год назад, что смотреть Big Brother равносильно подглядыванию в замочную скважину за своими детьми-подростками. Я требую от Джемейн Гриа объяснения. Может быть, она проводит исследование для очередной книги? Может, на спор? Или объяснение придёт в виде одного из молоденьких и в меру смазливых обитателей дома со стеклянными стенами? С последующей публикацией в Hello: «Джемейн и Джереми/Баз/Кензи на каникулах на Барбадосе...» Ой нет, увольте. Видеть её в бикини я хочу меньше всего в жизни. Уж лучше Джордан в Австралии. Или Тони Блэр в Египте. Какая у нас там иерархия древнейших профессий? Что-то всё смешалось в сознании...
PS. Пока номер готовился к печати, Гордон Браун и Тони Блэр публично признались в любви и доверии друг другу, а Джемейн Гриа собрала чемодан и неожиданно покинула дом Большого Брата. Даже спасение 125 акров австралийских джунглей, по её словам, не стоят подобного публичного унижения. Поздравляю, г-жа Гриа, и с нетерпением жду вашего появления на Newsnight Review в эту пятницу.
