Секс и... популяционная воронка
Стариков скоро станет больше, чем молодых. Вторым первых не прокормить. Пенсии превратятся в ничто. Старые задавят малых. Начинающим жить — ни образования будет не получить, ни жильем не обзавестись. Среди "коренного населения"
настанет эра всеобщего уныния, душевного упадка... "Чистая кровь" — миф, о котором в наши дни стыдно и упоминать. Особенно в таких странах, как Британия или Россия, где никогда — ни на одном этапе истории — общество не было одним племенем.
Наука пугает. То "ядерная зима" (о ней помнят только старшие), то "глобальное потепление", то "озонные дыры"...
Самым первым в ряду пугачей был англичанин Томас Мальтус (1766-1934), который пугнул популяционным взрывом. Мол, пищевые ресурсы растут по линейному закону (арифметическая прогрессия), а народонаселение — по экспоненциальному (геометрическая прогрессия). Всё правильно рассчитал, только науку в расчет не взял, ее влияние на прогресс не учел. Оказалось, что ресурсы растут скачкообразно: от изобретения к изобретению, от открытия к открытию. И еще — культуру забыл. В человеческом обществе именно культура и цивилизация выводят пресловутую мальтузианскую кривую на плато через точку перегиба. Грамотность, гигиена, права человека — ведут к снижению рождаемости. Сперва ускоренный рост, потом — замедленный, а потом — никакого. И даже падение начинается...
Вот это и есть новое пугало. О взрыве давно забыли, теперь все только о воронке твердят. Ни в одной из цивилизованных стран коэффициент рождаемости не дотягивает до критического числа 2,1 (для поддержания населения 10 женщин должны производить на свет 21 ребенка; иначе кривая идет вниз). В США этот коэффициент равен 1,93; во Франции — 1,80; в Британии — 1,60; в Канаде — 1,58; в Сингапуре — 1,45; в Японии — 1,33; в Германии — 1,29; в католической (!) Италии — 1,20 (столько же и в Венгрии); в еще более католической Испании — 1,13... Караул!
Вдобавок средняя продолжительность жизни всё время растет. Стариков скоро станет больше, чем молодых. Вторым первых не прокормить. Пенсии превратятся в ничто. Старые задавят малых. Начинающим жить — ни образования будет не получить, ни жильем не обзавестись. Среди "коренного населения" настанет эра всеобщего уныния, душевного упадка. Европу захлестнут волны бодрых мигрантов, преимущественно мусульман. И тут — "вообще кранты"...
Долгожданная свобода
Причины спада рождаемости можно обсуждать, а можно и не обсуждать. Основное — у всех на виду. Женщина практически равна в правах с мужчиной и независима в финансовом отношении. Дотлевают последние очаги дискриминации. Веками без слов было ясно, что главные наслаждения жизни (включая власть, деньги и профессиональный творческий труд) предназначены в первую очередь мужчинам, тогда как удел женщин — материнство, терпение, подчинение, воздержание, бесправие. "Я мужчина! Я мог, я хотел!" — говорит один из героев Горького. Вот логика, царившая тысячелетиями — до самого появления британских суфражисток. Но сейчас женщина может и хочет наравне с мужчиной, в чем-то и опережая его. Дети — не всё в ее жизни. Они перестали быть формой страховки и пенсии. Не всегда и физиологическая потребность в них ощущается. Муж — вообще необязателен. Партнеров можно и непредосудительно менять. Общество и бровью не поведет; это — норма. Карьера часто заслоняет все прочие интересы...
Лишь одна из причин, которую иногда выставляют женщины, звучит как будто бы современно: "зачем заводить своих детей, когда столько уже рожденных на свет сиротствуют, нуждаются, беспризорничают?" Но, конечно, это — интеллектуальная уловка, навеянная всё той же правовой и социальной свободой. Инстинкт продолжения рода приглушен радостями жизни, вихрем удовольствий, нарастающих с ускорением. У кого этот инстинкт сохранился, тот волен его осуществить, но при этом должен пойти на жертвы. Тут мужчины проявляют меньше готовности, чем женщины. Природа и традиция берут свое — и неравенство остается.
Толика расизма
Верно ли, что в отеческих советах рожать, исходящих от правительств, проглядывает расизм и ксенофобия? Отчасти. Коэффициент рождаемости в Европе стоит низко не со вчерашнего дня, но население нигде не падает: выручают беженцы и переселенцы, преимущественно — с другим цветом кожи. Говоря: "рожайте больше!", власть поощряет в первую очередь "белое большинство", а не этих выходцев из бедных стран. Своим острием политика поощрения направлена против мигрантов, и в этом смысле чуть-чуть отдает расизмом. Но — лишь отдает. Преувеличивать не станем. Коренные "цветные" давно уже есть во всех странах Европы (не говоря об Америке). Этническое перерождение народов всё равно неизбежно. "Чистая кровь" — миф, о котором в наши дни стыдно и упоминать. Особенно в таких странах, как Британия или Россия, где никогда — ни на одном этапе истории — общество не было одним племенем. В Британии, к ее чести, и не упоминают.
Семья угасает
Число свадеб падает в Британии на 3-4% ежегодно — и это, заметьте, притом, что непрерывно растет число тех, кто женится и выходит замуж не в первый раз. В 1960-м невесте было в среднем 23, 3 года, в 2000-м — 27,3 года. Рожают преимущественно те, кому перевалило за 30. Рожают и на пятом десятке...
Союз мужчины и женщины как институт воспитания детей уходит в прошлое. Смысл его изменился: это больше не семья, а партнерство. Подсчитано, что на начало нового тысячелетия целых 70% британских пар не было связано обетом перед Богом или людьми. Если взять наиболее благоприятный для родов возраст — от 16-и до 29-и лет, то здесь процент свободных пар составляет в Британии 38%, во Франции — 46%, в Нидерландах — 54%, в Дании — 72%.
Только ли эгоизм и гедонизм мешают людям обменяться кольцами? Нет. На первом месте выступает страх развода, парализующий волю мужчин. Они знают: суд (учреждение консервативное) почти всегда берет сторону женщины. Даже если она зарабатывает не меньше мужа, его, скорее всего, заставят платить. Он попадает в кабалу. Судебные издержки, волокита, тягостная бюрократия развода тоже вносят свой вклад, маяча на горизонте даже тех, кто влюблен.
На втором месте — частичная, если не полная утрата Бога. Брак больше на заключается на небесах, потому что небес не стало. А где нет Бога, нет и любви — в ее прежнем, пусть несколько наивном, но возвышающем душу смысле.
Секс уходит, мужчины не нужны
Говорят, никогда половая жизнь не занимала людей так, как в наши дни. Историк в ответ только усмехнется. Но пусть правда не с ним, а с теми, кто в прошлое не заглядывает. Пусть мы свободны как никогда и все одержимы сексом. Тут немедленно выступает парадокс: наше величайшее достижение — равенство полов — работает против пола, против секса.
Половые признаки — стираются. В одежде, занятиях, поведении, образе мыслей — разница между мужчиной и женщиной становится все меньше. Мужчина стал менее мужественным, женщина — менее женственной. Но природа устроена так, что для тока (берем это слово в широком смысле) необходима разность потенциалов, а для тяготения (влечения) — дистанция. Стало быть, и секс, которым мы сегодня одержимы, недорого стоит по сравнению с тем, что выпал нашим предшественникам, равенство отрицавшим. Наш сегодняшний секс жидковат, дёшев. Оттого-то многие и пытаются компенсировать количеством недостаток качества.
Если стирание половых различий не сбавит оборотов, дешевеющий час от часу секс может вовсе уйти из человеческого общества — за полной ненадобностью. Наука уже разделалась с его эволюционной ролью. Для воспроизводства он не нужен; дети из пробирки — повседневность. Клонирование (в союзе с генной инженерией) вообще обещает покончить с половой жизнью. Как? Путем элиминации мужчин. Если сперма для продолжения рода не нужна, то и мужчины не нужны. Легко вообразить общество будущего, состоящее из одних женщин. Секс уйдет вовсе (гениталии и гормоны уйдут либо эволюционным путем, либо с помощью науки). Уйдут ревность, семейный склоки, разводы, любовные трагедии. Каждая из амазонок сможет, если пожелает, вырастить и воспитать сколько-то своих копий, чистых или отредактированных, с генетической правкой или без нее.
Вот наше светлое будущее. Одна беда: общество сильно поскучнеет. И перестанет быть человеческим.
