Сергей Павленко
Сергей Павленко умеет говорить о чрезвычайно необычных вещах совершенно спокойно, с интонацией как будто стороннего наблюдателя. Например, о том, что неоднократно общался с королевой Великобритании Елизаветой II, а недавно и со всей королевской семьей. 15 декабря 2006 года в Королевской военной академии Sandhirst был представлен новый портрет королевской семьи, на выполнение которого Сергей получил право после внушительного конкурса. Выполнял с удовольствием, интересом и прославившим его профессионализмом.
Говорят, что известные люди часто заносчивы и недостаточно терпимы.
Говорят, что многие англичане мечтают просто поздороваться с королевой, не то что…
Говорят, что классические художники особенно привередливы и считают довольно вульгарным почти все современное искусство.
Обо всем этом и гораздо более увлекательном говорит сам Художник.
RUK: — Сергей, говорят, что процесс работы с королевой всегда очень длителен, непредсказуем, полон различных тонкостей…
С.П.: — До портрета королевской семьи я выполнял портрет королевы несколько лет назад. То был одиночный портрет, а это групповой. Это совершенно другая история. Различные тонкости, конечно, есть. К примеру, для одиночного портрета я эскиз обычно не пишу, хотя для королевского портрета я его писал, все-таки исключительный случай. А для портрета, начиная с трех человек, эскиз обязателен. Весь процесс действительно был небыстрым. В начале была идея довольно обычная – вручение королевой нового знамени академии. Но в день, когда это должно было произойти, королева заболела, и написание картины перенеслось на год. К этому времени туда поступили принцы, решили включить их. Потом стали рассуждать так: скоро будет выпуск принца, а раз принц будет выпускаться, то приедет и отец – Чарльз. Если приедет Чарльз, приедет и Камилла. Если приедет королева, приедет принц Филипп. В итоге первичная идея изменилась, и решили выполнить более интересную задачу – королевская семья с генералом, старшим сержантом Академии и двумя трубачами на лестнице перед Академией. Я предложил выполнять картину на ступенях, так как это интереснее позиционно, они позволяют разбить всех по высоте, сделать композицию глубже.
RUK: — Говорят, что конкурс на право такой работы был огромен…
С.П.: — Да, около 100 разных претендентов. Но выбирают не только по качеству, но и по цене. Выбирала сама Академия, а они особо профессионально оценить не могут, им многие работы кажутся одинаковыми. Мне пришлось цену снизить, так как заказ был очень интересен – тут они радостно и согласились. Если бы я сказал свою обычную цену – то могли бы и не выбрать.
RUK: — Говорят, что все позируют по-разному, и в этом проявляется характер… Как позировали члены королевской семьи?
С.П.: — Сначала мне позировали курсанты, и я прикидывал композицию и передвигал фигуры, написал первый эскиз, который был одобрен королевской семьей. Потом отдельно позировали принцы, а все остальные – непосредственно в день парада, когда выпускался принц Гарри. И потом уже я начал большой холст, и все позировали по отдельности – во дворце.
С королевой я уже, получается, много общался до этого. Она меня хорошо помнит. Больше всех меня поразил, наверное, принц Филипп. Он человек уже довольно пожилой, но очень крепкий физически. Если королева постояла пять минут, а потом присела на стул, то Филипп стоял все время. А когда я спросил у его адъютанта, не хочет ли герцог присесть, тот сказал: «Нет-нет, ради бога, ничем не намекайте на его возраст!» Принцы нормальные, а вот Чарльз немного повредничал – он и Камилла позировали принципиально в их собственном дворце, им не захотелось дорогу перейти – пришлось картину и все остальное специально для этого переносить в соседний дворец.
RUK: — Говорят, что ваша жена помогала вам выполнять работу…
С.П.: — Да, Татьяна – тоже художник, она действительно помогала – писала некоторые детали картины, ну и, конечно, профессиональная критика тоже помогает.
RUK: — Говорят, что это невероятно торжественное зрелище – парад перед Академией, а тут еще и презентация вашей картины…
С.П.: — Сначала проходит парад на площади, затем королева обходит курсантов и поздравляет. Причем у нее во время всей церемонии есть особое место – что-то вроде торжественной будки-трона, а самые почетные гости сидят по обе стороны от нее. После парада курсанты ушли внутрь Академии, потом туда пошли члены королевской семьи и гости, приглашенные на ланч. А в главном холле висела моя картина – все должны были остановиться, обсудить. Тут же и я, конечно, стоял, разговаривал.
RUK: — Говорят, что приличия никогда не позволят воспитанным людям сказать, что работа, к примеру, не нравится… Какими были отклики?
С.П.: — Все говорили, что нравится, критических заметок никаких не было. Лишь журналисты, например, «Daily mail», неоднократно обрезали картину в публикациях и глупо писали что-то в духе: «Камилла в углу!» – а на самом-то деле она в центре. Большой резонанс был в российских СМИ, снимали многие телеканалы, писали газеты.
RUK: — Говорят, что после королевских заказов на вас особенно посыпались разные другие, тоже весьма солидные…
С.П.: — Можно так сказать. Сейчас я начал портрет короля Иордании Абдаллы II, а скоро возьмусь за портрет Альфреда Таубмана, владельца аукциона «Сотби». Я его писал года 2 назад – портрет и две копии с него. Сейчас он заказал еще три портрета.
RUK: — Говорят, что художник сразу понимает, интересен будущий заказ или нет… Есть свои методы?
С.П.: — Вообще параметра два. Может быть интересно, но мало денег – тогда я обычно соглашаюсь выполнять. Или много денег, но неинтересно – тоже соглашаюсь, деньги ведь нужны. А когда оба критерия срабатывают, тогда совсем хорошо. Не интересно, это, например, вот эти копии с мною же написанных портретов делать, это повторения. А по новой взяться за портрет – это всегда интересно, практически независимо от того, чей портрет.
RUK: — Говорят, что в портретном искусстве всегда есть борьба схожести и вымысла, или, точнее, художественного домысла… Что побеждает в ваших работах?
С.П.: — В портрете можно быть рабом фотографического сходства, а можно пытаться достичь сходства, когда особо и не точно все прописано, но зато живо, красиво и человек очень похож. Конечно, в идеале хочется объединить эти стороны, но это очень сложно. Гнаться за красотой можно и нужно, но легко потерять сходство. Если гнаться только за сходством, то, естественно, будет скучно написано. Вот постоянно и пытаешься найти этот баланс. И отчасти от этого результат всегда непредсказуем. Как скажешь, что получится? Я могу сказать, что получится портрет, а вот какой...
RUK: — Говорят, что художественное образование особо и не обязательно, можно быть художником и без образования…
С.П.: — Я совершенно с этим не согласен. Это может быть, но если, например, человек пишет в совершенно каком-то маргинальном стиле. Но вообще для меня классический живописец – это художник в первую очередь очень хорошо образованный. Таких не очень-то и много. А остальные мне неинтересны.
RUK: — Но говорят, что талант в любом творчестве важнее, чем образование…
С.П.: — Талант он и есть талант. Но он может быть, как бриллиант, ограненный или не ограненный. Можно иметь талант, но не иметь образования, и кому ты нужен со своим талантом в таком случае? Я знаю такие примеры, люди просто потерялись, хотя были очень одаренными. И в то же время можно сделать такую огранку циркония, что получится как бы и бриллиант, так и человека можно образовать и сделать кем-то, хотя, может, и весьма посредственным, без его особого таланта.
RUK: — Говорят, что вы самый известный русский художник в Великобритании... Но ведь много других, тоже русских. Почему вы первый?
С.П.: — Получилось так, наверное, по двум причинам. Во-первых, должен же быть кто-то первым – не один, так другой. Во-вторых, все-таки написал портрет королевы, лучший или не лучший, но, по крайней мере, самый её любимый. А за эти 50 лет как-никак больше 135 художников писали ее портреты, и среди них были очень хорошие художники. Ну и теперь вот всего второй портрет королевской семьи за все годы…
RUK: — Говорят, что вы не так уж рано по традиционным меркам стали заниматься художеством…
С.П.: — Да, я стал профессионально заниматься живописью только лет в 20, до этого считал, что, чтобы быть художником, нужно быть настоящим талантом, гением. Думал, что лучше быть средним инженером, чем средним художником. Но подобные мысли, как оказалось, были неверными. Не важно, средний художник или инженер, главное – чтобы нравилось.
Если тебе это нравится – какая разница, средний или нет, главное – получение удовольствия от деятельности. И здесь такой парадокс, что заурядный и даже плохой художник с неудачными работами получает то же удовлетворение от процесса работы, что и профессионал или гений. На эмоциональном уровне все то же самое. Результат другой, конечно. И успешный результат влияет, возникает подпитка, мотивация, одержимость работой, когда она нравится другим. У неудачника этого ресурса нет.
RUK: — Говорят, что художники делят всех людей на интересные и неинтересные лица…
С.П.: — Да, пожалуй… Но это понятие относительное. Не столько на лица, а все-таки, наверное, делим всех людей на интересных и неинтересных, а лицо естественным образом отражает внутренний мир. Но художники, несомненно, бОльшие физиономисты, чем кто-либо. У меня был один приятель в студенчестве, очень талантливый, но полный ветер в голове. В итоге он просто спился, а в то время (когда он часто «общался» с милицией) говорил: «У художника должен быть взгляд мента, хорошего мента». На самом деле намного лучше должен быть, конечно, чем у мента. Нужно обладать способностью ощущения характера. Не столько характер видишь, сколько его ощущаешь. Когда работаешь – все на ощущениях – попал или не попал. Есть осознанные элементы, но с точки зрения передачи характера – тут по-разному, больше интуитивного.
RUK: — Говорят, что творческие люди без вдохновения не могут и периодически его теряют, и страдают страшно от этого…
С.П.: — Мое вдохновение приходит «во время еды». И приходит, к счастью, всегда. Бальзак просил себя запирать, чтобы он мог писать. Почему? Потому что любой творческий процесс – это усилие, против которого организм сопротивляется, потому что это тяжело. И, естественно, художник пытается под разными предлогами это усилие минимизировать. Вот, к примеру, эти повторения, которые мне заказаны. Мне совсем не хочется этим заниматься. Но я заставляю себя начать и постепенно увлекаюсь, погружаюсь в процесс, и вдохновение приходит. И выполняю с удовольствием даже примитивный заказ. Потому как если делать без удовольствия даже такой заказ, то он будет сделан плохо, и это будет видно.
RUK: — Говорят, что настоящему художнику совершенно неинтересно, что делают его коллеги и, так сказать, соперники и вообще многое из того, что творится в мире…
С.П.: — Как сказать, мы с женой ходим на выставки, многое смотрим, но явно не с таким усердием, как искусствоведы. Зачем? Если только бегать по выставкам и тусовочными презентациями современных художников, то не останется время для своих собственных работ. Но самые интересные выставки, конечно, важны. Например, недавний Веласкес – за всю свою жизнь я ничего лучшего не видел. Или Art Fair – интересно, но и то далеко не полностью.
RUK: — Говорят, что для любого художника в широком смысле этого понятия самое главное – получить признание… Вы его уже получили?
С.П.: — Знаете, однозначно не ответишь. С одной стороны, да. С другой стороны, это мало волнует – была бы работа. Ну, развлекает иногда, когда что-то по телевизору покажут или напечатают, но это не цель. Орденами не награждают, все награды так или иначе политические. Здесь важно отличать два вида признания. Есть признание публики, а есть критики. Критики – это особый народ, который не думает о том, чтобы что-то справедливо оценить, а чаще о том, чтобы громче прокричать, самому выделиться. И в силу этого модерн сегодня продвигается – именно критиками. В моем случае у меня есть признание публики – постоянно поступают заказы, работы нравятся. А с точки зрения критики меня могут назвать традиционным, консервативным, потому что я работаю в классической манере. Ну, когда критики говорят, что именно те люди, которые накидают камней в комнате или разрежут корову – вот они раздвигают границы искусства, их мнение меня никак не волнует. Эти люди двигают границы возможности зарабатывания денег – вот что они двигают, а не искусство.
RUK: — Говорят, что творческому человеку важно визуальное восприятие города, «красивость» вокруг… Почему вы живете в Лондоне?
С.П.: — Несомненно, что Париж или Петербург – для меня самые красивые города, именно в визуальном смысле. Но жить в Париже, например, с семьей – намного сложнее, чем в Лондоне, здесь побеждает практическая сторона вопроса, а не эстетическая. Лондон – удобный город.
Блиц-опрос
— Чай или кофе?
— Кофе.
— Мясо или овощи?
— Мясо.
— Кино или театр?
— Кино.
— День или ночь?
— День.
— Джинсы или брюки?
— Пополам.
— Поезд или автобус?
— Машина.
— National gallery или Tate?
— National, конечно.
— Блондинки или брюнетки?
— Без разницы.
К. Старикова
