Отар Иоселиани
Признаюсь честно — я люблю все фильмы Отара Иоселиани, начиная с картины "Жил певчий дрозд", снятой им еще в 1971 году в Грузии. Я с большим удовольствием пересмотрела их заново на ретроспективном показе, который проходил в Лондоне с 10 по 16 декабря. Иоселиани всегда покорял меня умением передать всю глубину чувств за кажущейся простотой как бы невзначай увиденных событий. Я всегда ощущала скрытый в каждом кадре эротизм, не связанный напрямую с любовными многогранниками или фото ню, как в фильме "Les Favoris de la Lune", снятом им в 1984 году во Франции. "Человек не машина, — говорил Альберт Эйнштейн, — если отнять у него возможность самостоятельного становления и свободу суждений, он погибнет." Это особенно остро чувствуют люди искусства. Фильмы поставленные режиссером во Франции, где он живет уже 25 лет, раскрыли новые грани его таланта.
Единственный фильм, который я раньше не видела — это "Бандиты" ("Brigands chapitre VII") девяносто шестого года. Здесь в первый и, насколько я знаю, в последний раз Иоселиани не скрывал своих эмоций, свою любовь и свою ненависть. Эпохи сменяют одна другую, а жестокость остается. Связующим звеном служит один и тот же персонаж в разных ипостасях, блестяще сыгранный Амираном Амиранашвили. Однако, если события средневековья изображены с юмором, то во время показа ужасов 37-го года в Грузии автору уже не до смеха. Пытки становятся бытом. Они "варятся" на страшной реальной кухне, где заодно можно "поварам" и вкусно поесть. Все симпатии автора оказываются на стороне грузинских бомжей, которые мало чем отличаются от французских клошаров. Наворот событий приводит к трагической развязке. У самолюбивого мальчика из Грузии надломлена психика, он расстреливает в Париже всех своих родных. В основе эпизода лежит реальный факт.
Всё это кадры из фильма, в котором подвыпивший механик перепутал части. Его смотрят современные бандиты и воротилы бизнеса. Они неотличимы друг от друга. Это фильм внутри фильма "Бандиты".
Трудно быть объективной, когда речь идет о режиссере, творчество которого я так высоко ценю. К сожалению, с самим Отаром я познакомилась только сейчас, в Лондоне. Он оказался обаятельным человеком, голубоглазым и стройным, с прекрасным чувством юмора. Водку он пьет, как Черчилль пил коньяк, и это никак на нём не отражается, чему я свидетель. Мне было очень приятно услышать от него, что он любил моих родителей — режиссеров Веру Строеву и Григория Рошаля — и дружил с ними.
Иоселиани всячески подчеркивал свой демократизм. Он даже отвечал на вопросы зрителей, усевшись вместе с переводчиком с французского на ступеньки лестницы, ведущей в зал. На мой вопрос ему пришлось ответить по-русски. Я не могла согласиться с его теорией о вредности использования произведений литературы для экранизации.
— А как же быть с творчеством Куросавы, — спросила я, — с его потрясающими фильмами по Достоевскому и Шекспиру?
Его ответ не показался мне убедительным. Он высоко ценит Куросаву, но считает, что тот рождает свой неповторимый мир, далёкий от первоисточников.
Фильмы самого Отара Иоселиани столь же неповторимы. Он тоже рождает свой особый мир сложных ассоциаций и философских прозрений. А какой он актёр! Достаточно вспомнить роль разорившегося итальянского аристократа, великолепно сыгранную им в его фильме "Понедельник утром" ("Lundi matin", Франция, Италия, 2002).
Он теперь считает себя французским режиссёром, а мне кажется, что некоторые его герои больше похожи на грузин. Особенно, когда речь идет о тонкостях виноделия, как в его фильме "Прощай родной дом" ("Adeu plancher des vaches", Франция, 1999), где Отар незабываемо играет старого француза, жуира и выпивоху, обреченного на одиночество, и уплывающего в финале на утлой лодчонке в бесконечную голубизну воды и неба.
С нетерпением жду его новых фильмов.
Марианна Рошаль-Строева
