Ирина Денежкина
"Такая ж молодая,
девочка моя…"
Из песни Аллы Пугачевой
Джоконда или Масяня?
"Олег и Светка сидели молча. Светка смотрела на Олега, а он в окно, на клен. Светка думала, что лучше бы она дала Олегу. Но Олегу не надо. Если бы даже он упился до беспамятства, то все равно бы не взял". ("Song of lovers")
За одну минуту дождь промочил меня до нитки, и, стоя у Британской библиотеки, я уже пожалел, что пришел на встречу с какой-то 22-летней девочкой Ириной Денежкиной, студенткой журналистского факультета из Екатеринбурга. А во всём виноват радиокорреспондент Владимир Едемский, который предложил встретиться с этой молодой писательницей, которая "не умеет писать". Но о ней сейчас все говорят в России, а крупнейшие издательства Европы и Америки стоят в очереди на издание её книг. Её выдвигали на премию "Национальный бестселлер", хотя тексты были размещены только в интернете. (Перед встречей с дебютанткой я прочитал — на интернете же — три её рассказа: "Валерочка", "Смерть в чате", "Song of lovers" из только что вышедшей книги "Дай мне!".) В итоге на голову Денежкиной свалилась скандальная слава, репутация первого писателя поколения двадцатилетних: драки, мат, водка, секс. "Первый сборник вышел в прошлом году и оставил критиков с отвисшими челюстями. Девушка с Урала сочинила несколько грубоватых, мрачных, но свежих по ощущению и завораживающих рассказа о студентах, наркоманах, рэпперах, дембелях, школьниках — словом, про современную молодежь. Странная интонация, легкое дыхание, расслабленный стиль". Её стали называть новой Франсуазой Саган и сравнивать то с Буниным, то с Масяней, то с Земфирой, то с Джокондой.
Начало чего-то
"Они скоро уснули, прижавшись друг к другу, будто были самыми дорогими друг для друга людьми и боялись потеряться в жизни. С пьяными молодыми людьми всегда так бывает". ("Song of lovers")
Дождь внезапно кончился, и на горизонте появилась длинноногая фотомодель с колечком в брови и бриллиантином на пупке в сопровождении Галины Третьяковой, моей знакомой, которая представила её мне: Ирина Денежкина. Неужели эта девушка могла участвовать в мордобоях подростков? — подумал я. Но для начала поблагодарил её за то, что она нашла для меня полчаса между её встречей с издателями и интервью для газеты "Times" (на следующий день она уже улетала в Швецию на очередную презентацию её книги).
ЛК: — Как вы начали писать?
И. Д.: — Классе в седьмом печатала на машинке смешные рассказы про Петьку и Василия Ивановича: как они что-то постоянно крали у героев телесериалов, кино, у всех, чьи имена были тогда на слуху. Кто-то потом тетрадку с рассказами увёл, а, может, сама потерялась. Потом стали показывать по телевизору "Элен и ребята", я тоже писала про них, только на новый лад. Что они дерутся, попадают во всякие дебильные ситуации. Друг друга бьют по морде, девки всё время всем изменяют. Одноклассники ждали каждый день, становились в очередь почитать. Выпускала газету "Школьные скандалы". В девятом классе мы с подружкой гуляли кругами по стадиону (на физ-ре) и сочинили кровавый рассказ "Гвоздик" про медсестру Риту, которая убивала мужиков гвоздиком, вырезала глаза и хранила их в баночках. Потом написала о том, как мы в 12-13 лет организовали команду по спасению котят, этот рассказ было предложено напечатать. Вот так.
ЛК: — В ваших рассказах кроме вполне узнаваемых подростков фигурируют полуфантастические существа, например, зеленые мужики. Откуда эти существа? Чего там больше: вымысла или реальности?
И. Д.: — Половина из жизни, половина додумано, например, про Ляпу. Раньше он не обращал на меня внимания. Когда книжка вышла, он прочитал, и сразу у него возникла любовь ко мне.
Роман вместо диплома
"Ляг, отдохни и послушай, что я скажу", начал Чебурашка. Девушки завизжали. Чебурашке прощали некачественный голос за музыку и напоминание о любимых вещах". ("Song of lovers")
ЛК: — Вы в Лондоне не первый раз, чем вы занимаетесь здесь?
И. Д.: — В Лондоне — третий, учу английский. Иностранным издательствам теперь нужно меня приглашать в качестве великой писательницы. А если не буду учить английский, проблематично давать интервью.
ЛК: — Как успехи?
И. Д.: — Ничего. Могу поговорить с мексиканцем из школы.
ЛК: — Чем занимаетесь в Лондоне кроме языка?
И. Д.: — Хожу в паб с друзьями из школы, гуляю по Кэмдену — это такая длинная улица, там тусовки, одежда рэйверская, тетки с выбритыми бровями и проколотыми языками. Ходила ещё в центр города — в Сохо. Очень интересно, особенно порномагазины и салоны. Отодвинешь шторку, а там тебе на большом экране всё показывают. Удивительно. Для Екатеринбурга это несвойственно. Недавно люди из издательство возили меня в Эдинбург на книжную ярмарку, там много продалось моих книг. Давала интервью, подписывала книги.
ЛК: — Кроме английского, на какие ещё языки переведена ваша книга?
И. Д.: — Итальянский, французский, немецкий, литовский, голландский, польский.
ЛК: — В каких странах удалось побывать?
И. Д.: — Франция, Германия, Италия... завтра еду в Швецию и Финляндию.
ЛК: — Назовите самые крупные издательства, которые вас публиковали.
И. Д.: — "Фишер" — немецкое издательство, "Саймон и Шустер" — американское.
ЛК: — Что-то ещё пишете кроме уже изданной книги?
И. Д.: — У меня есть начало... чего-то, но здесь в Лондоне не могу ничего писать, компьютеры с латинским шрифтом. Директор английского издательства "Тублин" договорился с моим деканом, что я напишу вместо диплома роман. Но по заказам сочинять трудно. Жду, когда сама захочу и, когда появится ноутбук, который мне обещали привезти из издательства.
Встречались втроем для отмазки
ЛК: — Ирина, откуда у вас идет ваше пристрастие к страшилкам: глаза в баночке, гвоздики для мужиков...
И. Д.: — От моего папы. Моя мама — романтическая натура, хотя и юрист. Своей сентиментальностью совершенно отбила у меня охоту к стихам, для неё важны восходы, закаты и т. д. У папы более циничное отношение к жизни, оно интереснее, живее. Например, в книжке-раскраске, где нужно дорисовать что-то недостающее, вместо запряженной в телегу лошади он нарисовал старушку и сказал: "Вот это правильно!"
ЛК: — Вы были мальчишницей как, например, Земфира?
И. Д.: — Когда была маленькой, то мечтала быть мальчиком, чтобы не носить юбки. Можно лазить по деревьям, юбка не задерется.
ЛК: — Какие у вас недостатки в характере?
И. Д.: — Лень.
ЛК: — Чем, на ваш взгляд, отличается русская молодежь Британии от российской?
И. Д.: — Здесь молодые ребята любят считать себя мафией, вернее, бравировать словами. Мне кажется, что они больше должны отвечать за свои слова.
ЛК: — А что ещё вам здесь не нравится или нравится?
И. Д.: — Не нравится, что многие англичанки толстые, у них попы большие. Нравится, что здесь люди могут сидеть на полу или на земле, у нас так не принято.
ЛК: — У вас есть бойфренд?
И. Д.: — Да. Это мой инструктор по вождению Денис Тураев. Он отбил меня у предыдущего бойфренда, которого вся моя семья уже считала членом семьи.
ЛК: — Как это он вас отбил? Кулаками?
И. Д.: — Нет. Я очень люблю лошадей. Когда он узнал об этом, то нашел конюшню и пригласил меня туда. Но в принципе он оказался намного лучше, несмотря на то, что он сидел в тюрьме за воровство, и это был главный аргумент моих родителей против него. По сравнению с предыдущим сладким маминым мальчиком... Конечно, мои родители были вначале в шоке. Сначала мы с Денисом встречались втроем вместе с моей подругой Волковой, она была для отмазки от бывшего. Раньше Денис жил в воровском районе, теперь жены воров его ненавидят. А однажды подруга сбросила нас с парашюта.
Не Копейкина, не Монеткина, а Деньгова
ЛК: — Как к вам стали относиться друзья детства после того, как вы стали знаменитостью?
И. Д.: — Хорошо. Вначале, может быть, была маленькая зависть, но быстро прошла.
ЛК: — У вас было прозвище? Монеткина? Копейкина?
И. Д.: — Деньгова. Волковой трудно было выговаривать: Денежкина.
Во время нашего интервью и фотосъёмок у Британской библиотеки за нами не без восхищения моей собеседницей наблюдала группа молодых людей из службы охраны. Особенно выделялся один восторженный молодой человек, похожий на принца Уильяма, который, преодолев стеснение, попросил разрешения сфотографироваться с Ириной. Судя по фотографии, их симпатия оказалась взаимной. Я даже позавидовал молодым: с какой непосредственностью они тянутся друг к другу! Мысленно перефразировал Ахматову: "Когда б вы знали, из какого сора растет любовь, не ведая стыда".
Мне трудно судить о литературных достоинствах прозы Ирины Денежкиной. Приведу лишь примеры высказываний её литературных "доброжелателей".
"Нет смысла рассматривать случай Денежкиной как самостоятельное литературное явление, скорее следует говорить об успехе, достигнутом по законам и средствами шоу-бизнеса."
"Рукопись дебютантки — легко читающиеся вещицы из жизни тинэйджеров."
"Секс и мат в этих текстах так же неумелы, непреложны, неинтересны и тренировочны, как и в жизни тинэйджеров."
"Денежкинский архетип лиргероя — отстраненная девочка-подросток не без тараканов в голове."
"Полное отсутствие культурного подтекста."
Понятно, что Денежкина — это не Пелевин и даже не Сорокин. Окажется ли она бабочкой-однодневкой или чем-то более серьезным в литературе — покажет время.
