В августе в Лондонском Колизее  состоится дебютный Сезон Ирины Колесниковой, примы-балерины Санкт-Петербургского театра балета. Мы встретились с Ириной в Париже во время ее гастролей в Театре на Елисейских полях и поговорили о том, как ей удается совмещать два  своих главных дела — балет и материнство. На часах 16.30. На полуосвещенной сцене Ирина с партнером Денисом Родькиным, премьером Большого театра,  репетирует сцены из «Баядерки». Начало — меньше чем через четыре часа. Это первый совместный спектакль с Родькиным в качестве партнера по «Баядерке» и с оркестром. У каждой труппы свой текст балета и часто у артистов свой темп на многих элементах, поэтому до спектакля непременно нужно прогнать от начала до конца все партии. Константин Тачкин, основатель театра и муж Ирины, внимательно следит за репетицией из зрительного зала. Вскоре на сцену выбегают девочки из кордебалета в белых пачках, надетых прямо на тренировочные купальники и леггинсы, а мы с Ириной и Константином идем к ней в гримерку для интервью. «Я ничего не успеваю», - сердито бросает она ему через плечо. «Ну что делать. Это ненадолго. И на русском», - говорит он. Очень часто театры возглавляют бывшие танцовщики или люди, так или иначе близкие к этому виду искусства. Константин впервые побывал на балете в 1993 году, в 26 лет. Это было выступление, которое он сам же и организовывал. Все получилось легко и быстро: сняли зал, наняли труппу артистов и продали билеты. Тогда же появилась идея создания собственной балетной труппы. Чтобы было, чем платить артистам, брали кредиты в банке и часто гастролировали за границей. Сейчас это основной вид заработка театра. В родном Петербурге спектаклей не так много. Зато благодаря гастролям прима-балерина театра Ирина  Колесникова стала известна на весь мир.  Ирина, у вас 5 спектаклей за неделю почти подряд, причем действительно сложных. «Лебединое озеро», «Баядерка», «Ромео и Джульетта». Как вы справляетесь с такими нагрузками?  Самое сложное — выдержать это не физически, а эмоционально. Я очень эмоциональный человек и всегда на сцене полностью энергетически выкладываюсь, мне потом очень сложно восстанавливаться, это очень долгий процесс. После этой парижской недели у меня будет примерно месяц для отдыха перед следующими гастролями.  Почти сразу после выпуска из Вагановской академии вы пришли в труппу Константина Тачкина. Получается, вы уже больше 15 лет в этом театре.  Да, так и есть. Сначала я попала в государственный театр — в труппу Якобсона, полгода простояла там в лебедях, не видя для себя никакой перспективы. В труппе Тачкина тогда работал мой одноклассник. Он все говорил: «Ира, пойдем, у меня нет партнерши». Это был совсем новый театр, ему было всего 4 года, молодая труппа. Я пришла позаниматься на один урок  — и мне сразу сказали: «Приходи! У нас через месяц гастроли, ты поедешь». Я очень сомневалась. Я пришла к директору и он сказал: «Если у вас есть данные, если педагоги мне скажут, что вы можете, то, конечно, вы будете танцевать. Все зависит от вас». И через полгода там я уже танцевала сольные партии в «Лебедином». Я слышала, что у вас с Константином случилась красивая история любви.          –  (Смеется) Ну не знаю, насколько красивая. Сначала это была просто дружба. Я пришла молоденькая, скромная, не очень уверенная в себе. Сначала он меня просто опекал, помогал, поддреживал, наставлял. Я стала ему доверять очень. А потом мы сами не заметили, как все это вылилось в серьезные отношения. Мы уже много лет вместе. А сейчас вот еще и дочка. Я считаю, какая бы карьера ни была, это самое главное в жизни. И мне, конечно, хочется, чтобы она всегда была рядом. Я ее кормлю до сих пор, поэтому мы ее возим с собой на гастроли. Вот сейчас она с мамой гуляет. –  Вы родили ребенка всего 9 месяцев назад — и уже в такой прекрасной форме. Сложно было вернуться в балет после родов? Я начала заниматься, когда дочке был месяц. Вообще для меня стало большим сюрпризом то, что во время беременности все поменялось в голове. Это очень долгожданный ребенок и вся карьера отошла на задний фон. До этого я строила грандиозные планы, думала, что буду танцевать как можно дольше во время беременности и держать себя в форме. Но в итоге очень быстро вышла в декрет. Зато после родов было очень сложно возвращаться, очень тяжело физически. Будто заново себя растягивала, со слезами и мыслями, нужно ли мне это вообще. - Если ваша дочка захочет танцевать, отдадите ее в балет? - Я не хочу отдавать ее в балет специально. Но если сама захочет, не буду препятствовать. Успех тут зависит не столько от физических данных, сколько от характера. Хотелось бы, конечно, чтобы то, что она выберет, не было таким тяжелым и сложным физически. Я читала, что помимо вашей общей дочки в вашей семье растут еще двое детей Константина. Да, но сейчас они уже взрослые, это сначала было сложно. Сейчас у нас замечательные отношения. Они сразу ко мне тянулись. Насколько я поняла, у вас достаточно ограниченный репертуар, в основном классический: Щелкунчик, Лебединое озеро, Баядерка. Вам бы не хотелось поработать над современными постановками? Да, это правда. Мы готовы делать новые, но поскольку мы коммерческий театр, уникальный, кстати, в своем роде. Мы работаем без государственных субсидий и без спонсорской поддержки, не так легко эти спектакли продавать. Ведь какой самый популярный спектакль? «Лебединое озеро». И ничего ты с этим не сделашь, к сожалению. Вот мы в прошлом году поставили «Ромео и Джульетту» Лавровского, но мы не можем его показывать так часто, как нам бы хотелось. Сейчас вообще в мире тенденция больше на современные постановки. Меньше затрат на костюмы, декорации. У нас ставка на картинку. На оформление. У нас очень хорошие художники. Картинка очень важна для зрителя. Не все зрители понимают балет. Кто-то приходит послушать музыку, для кого-то визуальный ряд очень важен. Конечно, мне бы хотелось поработать с современной хореографией. Как правило, после нее классику начинаешь танцевать по-другому, потому что иначе чувствуешь тело. Но все впереди, я считаю) Вчера во время вашего спектакля «Лебединое озеро» британский критик Джеффри Тейлор сказал, что любой театр мира бы бы счастлив заполучить вас. Вам бы хотелось танцевать на других площадках? Я думаю, это мечта любой балерины. Конечно, мне хочется танцевать на мировых сценах, которые пропитаны энергетикой нескольких поколений. Но моя карьера на данный момент складывается так, что я имею возможность много гастролировать, у меня свои спектакли в Париже, Лондоне, Токио. Если ты танцуешь в Большом театре, у тебя очень ограниченные возможности выезжать с сольными гастролями. Думаю, что не только я была бы счастлива иметь свои персональные сезоны в Лондоне, Париже и других мировых столицах. А вас приглашали танцевать где-то в других театрах? Пока нет. Балет — это субъективное искусство. И многие критики считают, что если это не Мариинка и не Большой, то это не может быть хорошо. Очень немногие действительно разбираются в балете и могут судить без всех этих клише. Ирина имела ввиду, конечно, не критиков. Пресса, как раз у неё по всему миру великолепная, включая самые серьёзные издания. Критики, за очень редким исключением, как раз разбираются. Здесь речь идёт скорее о политике. Большие государственные компании вряд ли могут себе морально позволить пригласить балерину из не государственной, гастролирующей труппы. Даже, если речь идёт об Ирине Колесниковой. В этом дело. Это наверное очень сложно — все время привыкать на новых сценах. Говорят ведь, что дома и стены помогают. А вам наверное приходится все время подстраиваться под новую публику, новую сцену. Это правда. И от публики всегда многое зависит, и от сцены. Здесь, в Париже, были спектакли, которые энергетически очень помогали восстанавливаться. То есть настолько была большая отдача от зала, что ты все потраченные силы и энергию тут же в себя вбираешь. Иногда бывает, что просто неуютная сцена. Почему — сложно объяснить. А выступать на разных сценах действительно тяжело, но это уже профессионализм, наверное. Быстрее зреешь и взрослеешь. Понимаешь, что от твоих капризов ничего не изменится, поэтому просто собираешь себя в кулак и работаешь.